Вот персонаж. Ремарк назвал его Пауль Боймер. У Эдварда Бергера в адаптации романа На западном фронте без перемен его зовут так же, но герой это уже совсем другой. Бергер сплющивает поэтичного и тонкого Пауля , сглаживает до универсальной узнаваемости, выдавливает из него почти все особенное. Кто-то скажет, что такой Пауль лучше символизирует всех обычных, безымянных мальчиков, которых перемолола Первая мировая война. А я скажу, что это логика Децла.
Давным-давно, когда я был юным и учился в школе, Кирилл Толмацкий тоже был юным, тоже учился в школе, но уже читал рэп, записывал треки, снимал клипы, которые крутили на MTV, и был Децлом. Децла не принято было любить даже в среде тех, кто тоже носил широкие штаны и оверсайз-футболки, и Децл был героем бесчисленных шуток и анекдотов, часто довольно унизительных. Но теперь не о морали, мне нужен этот кусочек молодежной субкультуры только для наглядности.
Среди шуток про Децла был чей-то восхитительный текст о том, как Децл убегает от гопников, которые хотят его побить. Это был яркий и здорово написанный текст, поэтому образы и фразочки из него крепко застряли у меня в мозгу. Децл из текста — недалекий парнишка из золотой молодежи, который плохо знает жизнь и не понимает элементарного. Например, он дергает за рукав милиционера и просит защиты: «Дяденька мусор, дяденька мусор! За мной гопники гонятся!», и удивляется, что милиционер прогоняет его в шею. Потом он подбегает к группе подростков и уговаривает его спрятать: «Я такой же как вы, — говорит Децл, — я тоже быдло!» В конце рассказа ему, конечно, напинали.
Писатели, которые пытаются создавать «обычных», «среднестатистических», «таких-как-все» персонажей, напоминают мне Децла из анекдота. Не потому, что сами того не зная, унижают и обижают людей, а потому, что не знают их. Средние люди живут только в статистических отчетах, в жизни же нет людей, которые всерьез считают себя обычными, даже если говорят так в припадках ложной скромности. Каждый из нас вынуждено уникален, потому что смотрит на мир изнутри себя, а значит, противопоставляет себя толпе. У всякого, даже самого заурядного человечишки, припрятано где-нибудь внутри что-то такое, чем он в себе дорожит, потому что оно отличает его от всех прочих. Это что-то он как сокровище достает из глубины и разглядывает, когда ему особенно худо. Это что-то греет его, баюкает, не дает ему спятить или выйти в окно. Поэтому всякий человек с недоверием отнесется к любому персонажу, который больше напоминает Барби или Кена, чем живое, мыслящее и чувствующее существо.
Безликие персонажи не волнуют читателей, потому что они не узнают в них себя. Но могут узнать себя в хорошо написанном миллиардере, в маньяке, в гениальном математике, в Шерлоке Холмсе, в Гренуе, который окружен живыми запахами, что прыгают на него из-за угла, — потому что эти герои тоже прячут что-то внутри, тоже бегут от серости. Но в основном потому, что они интересные, а нас тянет к интересным людям. Может быть, это просто приятно, а может быть, мы считаем себя недостаточно интересными и надеемся утащить кусочки интересности других, как ничем не пахнущий Гренуй пытался присвоить себе запахи своих жертв.
Необязательно писать только про английских королев и миллиардеров, но на заурядность не нужно охотиться, наоборот — в кажущейся заурядности важно отыскивать волшебные бобы, потому что всякий человек интересен, если как следует приглядеться. Только персонажи бывают скучными, а люди — нет. В человеке же всегда можно найти «изюминку», но нужно искать не абстрактную «изюминку», а что-то связанное с историей.
Алексей Сальников, например, в Петровы в гриппе и вокруг него заставил Петрова-старшего рисовать комиксы. Вероятно, так он хотел раскрасить достаточно заурядного автослесаря, но комиксы Петрова-старшего ничего особенного в романе не делают, только зыбят поверхность сюжетной линии. То же и со «спиралью» в животе Петровой — было бы замечательно увидеть, как она толкает историю. (Раз уж на то пошло, было бы замечательно увидеть хоть какую-нибудь историю, но не об этом речь.) Две главы в романе неподражаемы и свежи: про писателя Сергея и про снегурочку Марину. Там все живые и настоящие, хотя и «обычные», а изюминки героев прямо связаны с маленькими историями, которые Сальников сделал главами проходного романа, хотя можно было оставить выдающимися рассказами. Правда, рассказы, мало читают. Романы-то мало читают, а уж рассказы…
Вполне может быть, что это скучные персонажи отбивают охоту читать, а многие писатели грабят читателей и упрямо создают «понятных» и «близких» персонажей вместо интересных.