(этот пост оставлен без картинок нарочно, в знак протеста. дальше станет понятно, против чего)
Джонатан Хайдт — американский социальный психолог и писатель — в 2024 опубликовал книгу Тревожное поколение, в которой утверждает, что распространение смартфонов и чрезмерная опека со стороны родителей привели к «перепрограммированию» детства и росту психических заболеваний.
Это не новая мысль. На обложке журнала Atlantic еще в 2017 году красовался провокационный заголовок: «Смартфоны уничтожили целое поколение?» В статье обсуждалась связь психического здоровья подростков с технологиями. Канадский психотерапевт и автор Габор Матэ много рассуждал и рассуждает об опасностях социальных сетей и об их влиянии на реальные социальные взаимоотношения.
Офтальмолог, к которому мы водили дочку в Буэнос-Айресе, прислал мне одну из своих научных статей, в которой он пишет о том, что раннее обучение чтению, жизнь в помещениях и смартфоны портят зрение деткам.
В большом количестве видео Джонатан Хайдт обсуждает «коллапс цивилизации», «величайшее разрушение человеческого капитала в истории» — но мистер Хайдт продает книгу, а страх хорошо мотивирует покупать.
В научной литературе по этому вопросу консенсуса нет — людей вообще почему-то не слишком торопятся изучить, если это не связано с прямой выгодой. Твой смартфон, скорее всего, знает прямо сейчас твой пульс и диаметр зрачков, но скорее предложит тебе тур в Кападокию, чем сходить ко врачу. Есть консенсус — нет консенсуса, мы, родители, не можем ждать, пока все споры утихнут, мы вынуждены решать «вопрос смартфона» здесь и сейчас и поэтому такие люди как Джонатан Хайдт попадают в зону нашего внимания.
О чем же говорит мистер Хайдт? Послушаем его.
Коллапс цивилизации, какой мы ее знаем
Уже к 2010 году смартфоны были почти у всех, а платформы вроде Инстаграм ловили волну высокоскоростного интернета и попутно радикально меняли способ взаимодействия людей с миром. детям особенно досталось. Это изменение называют «большой перезагрузкой детства», в ходе которой родившиеся после 1996 года дети, выросли в цифровой среде, что не прошло бесследно для их психического здоровья, социальных навыков и развития мозга.
Одно из последствий — это кризис психического здоровья. Дети, которые выросли со смартфонами и социальными сетями, демонстрируют значительно более высокие уровни тревожности, депрессии и чувства бессмысленности жизни. Это явление особенно выражено у поколения Z (те самые рожденные после 1996 года). Социальные сети, такие как Инстаграм, оказывают особенно вредное влияние, побуждая к постоянному социальному сравнению и создавая нереалистичные образы, которые усиливают неуверенность в себе и тревожность.
Еще одно последствие — это нарушение нейронного развития. Важность периода полового созревания для развития мозга трудно переоценить, а внедрение смартфонов и социальных сетей в этот период (примерно с 11-13 лет) нарушает естественный процесс роста нейронов. Чрезмерное использование экранов и цифровое взаимодействие мешают детям получать реальный жизненный опыт, необходимый для когнитивного и эмоционального развития. Вместо этого их внимание становится рассеянным, и они теряют способность концентрироваться на глубоких, значимых задачах.
Хайдт упоминает и упадок социальных навыков. Дети, выросшие в цифровую эпоху, менее способны к непосредственным социальным взаимодействиям. Онлайн-коммуникации лишены невербальных сигналов и мгновенной обратной связи, которые необходимы для развития эмпатии, разрешения конфликтов и социальных навыков. К тому же, групповые взаимодействия в сети часто становятся все более перформативными и вызывают тревогу, что затрудняет детям формирование подлинных связей.
С ростом онлайн-коммуникаций и социальных сете, наблюдается и рост травли и «сексуализированного вымогательства». Цифровая среда создала новые формы травли и эксплуатации. Онлайн-буллинг (травля, издевательство) может быть намного более интенсивным и долгим, чем традиционный, так как происходит публично и анонимно. Сексуализированное вымогательство, когда детей (особенно мальчиков) заставляют отправлять откровенные фотографии, а затем шантажируют, является тревожной проблемой, связанной с использованием смартфонов и социальных сетей.
Смартфоны обвиняют и в потере игрового детства. Одним из самых значительных последствий технологического сдвига является потеря неорганизованной, живой игры. Игра крайне важна для развития детей, так как помогает им учиться рисковать, решать конфликты и развивать независимость. Заменив игру временем перед экранами, мы лишили детей важного опыта, необходимого для того, чтобы они стали самостоятельными взрослыми.
Мистер Хайдт рисует тревожную картину будущего: поколение Z может быть необратимо затронуто цифровой средой. Отсутствие важного реального опыта может сделать их более хрупкими и менее способными справляться со взрослой жизнью, что приведет к долгосрочным социальным последствиям, таким как снижение числа браков, рождений детей и общего уровня удовлетворенности жизнью.
Автор предлагает отсрочить доступ детей к смартфонам и социальным сетям до более позднего возраста. В частности, смартфоны должны появляться не раньше старших классов школы (14 лет и старше), а доступ к социальным сетям — не ранее 16 лет. Также предлагается ввести школы без смартфонов, чтобы защитить учеников от отвлекающих факторов и поощрять обучение. Важно также вернуть детям реальные игровые занятия, которые способствуют социальному и эмоциональному развитию.
Главная идея Хайдта заключается в том, что, хотя технологии останутся в нашей жизни, мы должны найти способы справиться с их воздействием на детей, в первую очередь, отсрочив доступ и вернув реальные, игровые переживания в детстве.
Вестники Апокалипсиса
Все это звучит пугающе убедительно. Я сам знаю, как легко можно провалиться в пучину Ютюба, знаю, каким непреодолимо сильным может быть социальное давление, каким жестоким может делать безнаказанность. Я помню, как маленьким боялся Пиковой Дамы и как со слезами умолял стереть лестницу на стекле, поэтому я не сомневаюсь, что при должном желании можно довести до самоубийства — статья 110 УК РФ не даст соврать. Другой вопрос, насколько справедливо обвинять во всех ужасах и проблемах технологии? Сколько раз нам предрекали коллапс цивилизации из-за печатного пресса, радио, телевидения, интернета, компьютерных игр, тамагочи…
Иногда складывается впечатление, что наших детей пытаются затянуть в пучину безграмотности. Еще когда я читал статью аргентинского офтальмолога, думал, что авторы ежеминутно используют ошибочную аргументацию, обращаясь к традиции и истории в очевидно изменившихся условиях, ставя здоровье выше социальной адаптации. Раньше дети больше проводили времени на свежем воздухе, а с появлением книг стали терять зрение, потому что освещение плохое и дома и в школе, потому что глаза вообще не приспособлены так много читать, а уж когда смартфоны появились — мерцание, подсветка пикселей, мелкий шрифт… Нужно учить детей читать как можно позже, нужно заставлять их гулять и поменьше заниматься. Отличное решение для будущего рабов. Рабов тех, кто не пожалел глаза и выучился читать в 4 года. Рабов тех, кого не заставили в детстве топать в библиотеку, а купили смартфон, потому что такова реальность сегодняшнего дня. Хорошо, пусть не рабов, но подмастерьев, потому что интеллектуальное неравенство очевидно будет только расти при таком раскладе. У хилых очкариков будут очень сильные, пышущие здоровьем подмастерья.
Я, разумеется, утрирую, но только в ответ. Конечно, важно развивать и интеллект и тело, об этом писал еще Ленин, этим активно занимались в советское время — шахматы не помеха боксу и плаванью, и наоборот, —
этим активно занимается КНР, где образование поставлено, по-моему, лучше всего на планете: в формате интерната, с еженедельным «ЕГЭ», чтобы дети не отлынивали, а учились, с акцентом на самостоятельном обучении («Учить должен не учитель, а книга.» — общий посыл Н. Крупской), с комплексным развитием личности по триаде «знания-спорт-культура» и т.д. Сверхбогатые капиталисты, кстати, примерно так же учат своих детей, только они об этом не распространяются.
По-моему, близорукость — это не такая большая плата за будущее. Хотя, надо сказать, проблема зрения и в Китае стоит остро, ее не оставляют без внимания, пытаются решать, но не ценой образования и интеллектуального развития личности. Закрывая от ребенка огромный мир книг, мир информации (пусть и не всегда верной), отодвигая точку входа, мы искусственно держим его интеллект взаперти, не даем ему доступ в сокровищницу, ключ от которой лежит у нас в кармане. Чем мы тогда отличаемся от биг-тех-корпораций, которые отвлекают людей от этой сокровищницы с помощью горячих пирожков порнхаба, засахаренной бутафории инста-жизни и бесконечного милкшейка ютуб-шортс?
Разумеется, социальные сети способны разрушать социальные связи, стимулировать депрессию и развращать человека. Но на это способны и телевизор, и глупые книги, и журналы с голыми женщинами (такие существовали еще в «наскальном» формате). Неплохим противоядием от таких искажений (а заодно и от любых форм зависимости и антисоциального поведения вообще) будет здоровое социальное окружение, поддержка, значимые отношения со значимыми людьми, которые не утыкаются в телефон, а весело играют с ребенком, внимательно слушают его, делятся своими мыслями и переживаниями. Это не панацея, мы не всесильны, но спихивать все на «жуткие» технологии тоже неправильно.
Вероятно, истина где-то посередине. Смартфон — инструмент и им нужно учиться пользоваться.
В первую очередь нам самим.
Что я делаю (стараюсь делать)
Я сформировал несколько правил, которым стараюсь придерживаться. Это, конечно, неполный список, но я думаю, что этого минимума достаточно для того, чтобы предупредить развитие вредных смартфонных привычек у меня и у ребенка.
Читаю бумажные книжки, пусть ребенок видит, что это нормально. Я, конечно, читал и на телефоне, но ребенку этого не видно, он видит, что мама или папа «сидят в телефоне», я никогда не смогу ему объяснить, что «сидеть в телефоне» можно по-разному. Все в бумажном виде читать невозможно, поэтому я читаю и электронную книгу. Она и для глаз полезнее.
Пользуюсь смартфоном только по назначению и вслух проговариваю цель использования. Например, «я беру телефон, чтобы позвонить маме» или «мне нужно узнать прогноз погоды, он есть в телефоне», «я хочу сфотографировать расписание поликлиники» и т.д. Ребенка можно привлекать к этим занятиям — они в любом случае будут короткими и практичными, они приучат малыша утилитарно относиться к смартфону и его функциям.
Ищу информацию, превращая это в упражнение. Гигиена поиска информации и критическое мышление закладываются уже на этом этапе. Если я доверяю первой ссылке из Гугл — ребенок усвоит это поведение, если я задаю вопросы, сомневаюсь, перепроверяю, ребенок усвоит это. Тут ребенок понимает, что нормально чего-то не знать, учится осознавать это и восполнять пробелы. Для этого важно прибегать к помощи смартфона только для самопроверки или для получения заведомо недоступной иным способом информации. Пример. Если я не знаю, как называется растение, которое заинтересовало ребенка, то сколько бы я не размышлял и не рассуждал, я не узнаю как оно называется. А вот если я подзабыл, механику грозы или детали образования облаков, совместные рассуждения будут гораздо полезнее. Прежде я боялся, что запутаю ребенка или скажу что-нибудь не то, а она запомнит, но навык мышления гораздо важнее, чем точность информации. Вопрос «почему», который пугает родителей, на самом деле не экзамен и не проверка авторитета, а проявление живого любопытства. Самый просто способ убить любопытство — дать прямой ответ на вопрос. Ответ приучает ребенка к слепому доверию авторитету, к тому, что он сам не способен найти ответ (а значит, незачем и искать), но может только получать ответ извне: у папы-мамы, у учителя, у энциклопедии, у гугл, у руководителя. Поэтому, самая замечательная фраза для таких случаев — «давай подумаем». Потом можно заглянуть в интернет и уточнить, верно ли мы подумали. Но с самого начала важно говорить с ребенком о проблемах, на которые еще нет ответов и объяснять, что именно он сможет, если захочет, заняться поиском решения и даже найти его.
Не использую смартфон при ребенке иными способами. Если мне нужно полистать ленту, если нужно почитать новости, если нужно посмотреть видео или выбрать ботинки или зонтик — ухожу в другую комнату или откладываю это занятие. Это долгие процедуры, которые для ребенка не отличаются от развлечения — ребенку пока не хватает контекст, чтобы понять их суть. Поэтому ребенок снова усвоит, что смартфон можно использовать долго и однообразно.
Отвечаю на письма или текстовые сообщения, как это иногда бывает нужно по работе, по возможности тоже вдали от ребенка. Хорошим вложением стал умный браслет, который вибрацией уведомляет о входящих сообщениях и даже позволяет их прочитать, чтобы определить срочность. Это уменьшит демонстрацию «тревоги уведомлений» и покажет, что не на каждый писк смартфона нужно обращать внимание.
Призрак смартфона
Но мое влияние на ребенка ограничено, и поэтому больше всего меня волнует социальное окружение ребенка, особенно, когда она пойдет в школу и будет окружена людьми, которые не всегда придерживаются тех же правил относительно смартфона, что и мы. Можно мечтать о «школах без смартфонов», можно даже приближать их появление, но во-первых, крайне маловероятно, что они будут доступны в ближайшем будущем, а во-вторых, дети общаются между собой не только в стенах школы, но и за их пределами, а там ограничить использование смартфона или хотя бы регламентировать его вообще невозможно.
Здесь я надеюсь только на доверительные отношения с ребенком и силу регулярных семейных обсуждений. А еще на достаточную нагрузку. Если ребенок может неделями не делать домашние задания и это никак не скажется на его успеваемости (а в школьной системе большинства стран это вполне возможно), у него будет очень много времени на соц. сети и смартфон. Если же ребенок вынужден много заниматься и трудиться, чтобы не отставать, если у него достаточно внешкольной активности, то на соц. сети и смартфон будет оставаться мало времени.
Разговоры о мифическом «детстве», которого как-будто лишает ребенка большая нагрузка, меня не убеждают. Понятно, что если ребенок идет в шахту добывать малахит и у него нет возможности продуктивно учиться, это плохо скажется на его здоровье и развитии. Если он пойдет учиться играть на виолончели — все с точностью до наоборот. Он сможет погрузиться в среду увлеченных людей, приучится к труду, к сложностям, узнает много нового, многому научится и получит кучу эстетического опыта, в том числе и активного (большинство эстетического опыта — пассивно). Сегодня я вижу много занятий программированием, робототехникой, 3D-моделированием, и хотя ничего плохого я в этом не вижу, я не знаю ничего об их качестве, а рост их популярности и количества заставляет меня еще больше усомниться в том, что возможно подготовить достаточное число специалистов, чтобы это обучение не было профанацией.
В образовании — что в основном, что в дополнительном — заметны те же негативные отпечатки капиталистических отношений, как и во всех других отраслях: отсутствие ответственности и диссонанс долгосрочных целей. Наших детей не учат быть самостоятельными и полезными членами общества, а «оказывают образовательную услугу», за которую сложно привлечь к како-либо ответственности, особенно когда нет ничего кроме сомнительных образовательных стандартов. Поэтому и основные и дополнительные занятия важно выбирать тщательно и придирчиво. Музыкальное образование, выстроенное еще с советских времен, кажется мне более надежным, чем сеть фаст-фуд точек с «развивашками», которые появляются как грибы после дождя вместе с ПВЗ и салонами цветов и шариков. К тому же, в музыке я разбираюсь лучше, чем в микроэлектронике, а значит смогу лучше оценить процесс и помочь. Спортивные занятия, танцы, живопись, рисунок, гончарное дело, скульптура, иностранные языки — тоже возможны, хотя я предпочту занятия с потенциалом профессионального развития, потому что там отношение и отдача, по-моему, выше. Если тренер готовит ребенка к соревнованиям по спортивной выездке, у обоих будет больше мотивации выложиться, а не просто отработать «уплоченные денежки». Это заодно приучает ребенка к ответственности, если помочь верно сформировать отношение к соревнованиям и их результатам.
К сожалению, мне неизвестны другие формы подготовки к потенциальной профессии, которые были бы не связаны с творчеством или спортом. То самое прикладное политехническое обучение как основа для множества профессий, о котором писала еще Н. Крупская, даже в СССР так и не увидело свет. Поэтому пока придется довольствоваться тем, что есть. Разумеется, это не отменяет семейных занятий спортом, музыкой и всем подряд, совместных чтений, обсуждений, походов культурных и туристических. Я вообще не вижу препятствий для самого широкого развития «качественного дилетантизма». Да, нам нужны профессиональные музыканты, но как прекрасно было бы, если бы увлечения музыкой, например, не оканчивались для большинства после школьных рок-групп, а упражнения не заканчивались с выпуском из «музыкалки» (если она вообще была)!
На День Знаний в детский сад к дочери пригласили струнный квартет, который заворожил детей. Я знаю, что многие родители водят детишек на такие камерные концерты, где их знакомят со звучанием инструментов, показывают, как выглядит гобой и флейта. Это прекрасно, но я не перестаю думать, насколько полезнее для детей было бы видеть гобой, губную гармошку или электрогитару в руках папы или мамы, насколько приятнее было бы подглядывать из коридора за репетициями родителей и слушать их исполнение Гайдна на Дне Знаний. Ничего принципиально сверхъестественного я в этом не вижу, хотя и понимаю, что когда при трех работах приходится брать кредит на лечение зубов ребенку, как-то не до флейты и не до Гайдна.
Эпилог
Мой дочке сейчас 4 года и острота «вопроса смартфона» пока невелика. Но у нее уже есть два «телефона» — старые чехлы от наших устройств с «пенными» заполнителями, с которыми они продавались. Значит ли это, что нужно строже выполнять правила или это просто новая реальность, с которой придется жить?
Я не знаю.
И судя по множеству других вопросов, связанных с воспитанием, — ГВ, прикорм, сон, речь, организация пространства, режим, одежда, самостоятельность и проч., — никто не знает.
Поэтому, если ничто больше не может подсказать верного ответа, лично я руководствуюсь одним критерием, — поможет ли это моему ребенку стать более самостоятельным или наоборот.
А еще я стараюсь приблизить смену социально-экономической формации, потому что самые важные проблемы капитализм не способен решить.